Рябиновый пир
Бабье лето. Даже и в словарях встречаешь два этих слова о двух-трех погожих неделях в сентябре – октябре, которые дарит природа средним широтам земли. (В Северной Америке – «индейское лето».)
Все в это время уже готово к движению в зимнюю даль. Но все как будто присело перед дорогой – собраться с мыслями, тихо взгрустнуть, доделать то, что было упущено в слякотный день. В садах жгут листья, на огородах скрипят капустой, у дома – стук молотка, на дорогах – торопливая гонка машин, груженных картошкой и свеклой. Пахнет нелетним дымком, дразнящей водной травою, дубовым листом, грибами…
«Бабье лето живет на опушке», – сказал однажды лесник, предоставив мне докопаться до смысла его наблюдений. А состоят они в том, как я теперь понимаю, что в пору погожего листопада нет места для глаз привлекательнее, чем граница леса и поля. Ты видишь даль, залитую солнцем, с зелеными полосами озимых посевов, с кораблями стогов, крышами деревеньки, и тут же у тебя над плечом золоченые стены царства деревьев. Прямых линий природа не любит. Граница леса и поля причудлива, как морской берег. Тут есть заливы и бухты, есть острова из берез, из огненно-красных осин, диких груш и боярышника. Кое-где в поле выступают дубы-одиночки, а в понижениях – ветлы и ольхи. Тут, на границе света и тени, деревья, как на витрине, – одно к одному. Весной и летом опушка красками небогата – лишь зелень разных оттенков. Теперь же – буйство теплых тонов, узоры сосен и елок шиты по солнечной, светлой канве, а недра леса при золоченых воротах опушки особо таинственны и манящи.
Все живое в эти погожие дни потянулось из чащи к опушкам. Пищат синицы у трухлявого пня. Божьи коровки снуют по желтым коврам. Облетая опушку, прокричал ворон. Скворец на дуплистой ветле поет так же самозабвенно, как в мартовский день. Сойка, не заметив людей, нырнула с верхушки ели, пытаясь в теплом стоячем воздухе изловить стрекозу. Почти до земли кувыркалась, но неуспешно: большая стрекоза-коромысло, слюдой сверкая на солнце, продолжала неторопливый праздный полет.
Ветер еле заметный. Его выдает мерцающий трепет осиновых листьев да полет пауков на ослепительно белых нитях. Плавно кружится в синеве коршун. Солнце просвечивает его маховые перья, и, кажется, птица принарядилась к погожему дню.
Встречный грибник говорит:
– Бабье лето…
– Да, лето…
Больше говорить и не нужно. Главной радостью мы поделились…
День короток уже по-осеннему. И все на пути к полю еще успеваешь увидеть. Видишь кротовые свежие кучи возле болотца. Шумливая стайка щеглов опустилась на бурьяны. И вдруг видишь птицу кедровку! Размером с дрозда, длинноносая, в крапинках птица непугливо прыгает рядом с тропою. Я потратил катушку пленки, снимая залетную сибирячку. Подпуская человека на пять шагов, птица не проявляла ни малейшего беспокойства, деловито хватала в траве не знаю уж что – семена ли, козявок? Кедровка в наших местах – не частая гостья. За всю жизнь я видел ее раз пять. И всегда это было вот так же в погожую осень.
В электричке мы говорили об этой сибирской птице, о свинушках и сыроежках, о бабьем лете.
– А что это – бабье лето? – спросил вдруг мальчик, сидевший с охапкой кленовых листьев на коленях у бабки. – Это твое, «бабушкино лето», да?
Явно довольная толкованьем хорошей погоды, бабка вздохнула, обращаясь к соседке:
– Лето было и нету. Все как во сне: весна – осень, весна – осень… Как электричка, жизнь проскочила…
В тамбуре под заклинанье магнитофона «Ах, лето…» обнималась парочка в джинсах. Два грибника у двери, запуская руки в корзины, выясняли первенство по числу рыжиков. Мальчишка на коленях у бабки лукаво протянул контролеру кленовый лист. Контролер с нарочито серьезным видом разглядел лист на свет и деловито лязгнул щипцами. Все засмеялись, стали советовать сохранить проверенный «билет» на память. И опять пошел разговор о грибах, об улетающих птицах, о хорошей погоде и о том, что теперь уже со дня на день следует ждать и дождей.
Бабье лето… На языке синоптиков – это «устойчивый антициклон, регулярный в Северном полушарии в сентябре – октябре».
Последние дни предзимья. Намокший лес мрачен. Лишь кое-где увидишь не сбитый ветром желтый листок, да красная дробь калиновых и рябиновых ягод радует глаз.
Урожай рябины отменный. Тонкие ветки деревьев согнулись под тяжестью ягод. И если для человека это главным образом украшение леса, то для многих его обитателей рябина – обильный и лакомый корм.
Рябину клюют многие птицы: боровая крупная дичь – тетерева, рябчики, глухари, разные певчие птицы и в первую очередь дрозды, свиристели, скворцы, снегири. Едят рябину, прежде чем лечь в берлогу, медведи. Лоси, задрав головы, ловят губами сочные гроздья.
На пользу ль рябине ее красота и нежная мякоть ягод? На пользу! Семечко, скрытое в ягоде, защищено оболочкой и, пройдя пищеварительный аппарат многих птиц, не повреждается. Там, где дрозды отдыхали после обеда, а у них есть излюбленные на многие годы места, вы найдете целый питомник тонких рябинок – проросли семена, упавшие с птичьим пометом.
Только снегирь не является другом рябины. Там, где кормятся снегири, вы найдете брызги брошенной мякоти, а калорийное семя пошло на питание.
Дрозды в урожайные годы рябины иногда остаются в наших краях на зиму – при обилии корма холод не страшен. И есть прилетные гости в наши края, для которых рябина – насущный хлеб и которые красотой своей сочетаются с красотой деревьев, увешанных угощеньем.
Птицы называются свиристелями. Лето они проводят на севере – в глухих еловых лесах выводят потомство. А с холодами собираются в стаи и покидают летние обиталища. Наши места для них – юг. Как раз в это время предзимья свиристели и появляются.
Дружная стайка свиристелей
Обнаружив рябину, свиристели кормятся почти непрерывно. Еда вкусная, но не слишком питательная – надо есть много, и свиристели снуют челноком с кустов на рябину, с рябины на куст. Пищеваренье у многих птиц быстрое. У свиристелей оно особенно скорое. И рябина за час-другой с облегчением ветки свои распрямляет. Свиристели небоязливы. В поисках корма они залетают глубоко в город. В жилых массивах, где растут боярышник или рябина, они иногда сотенными стаями облепляют крыши домов, антенны, деревья – кормятся и отдыхают.
В осенние серые дни видишь лишь контур хохлатой гостьи. Но выпадет снег, и в какой-нибудь солнечный день вы увидите на рябине птицу редкостной красоты. Дымчато-розовая, с черным, белым и желтым узором на перьях, спокойная, несуетливая, очень доверчивая. Перекликаясь, птицы негромко свирькают – «свирь-свирь!», и оттого и название – свиристель.
Кочуя по лесу и населенным пунктам, к концу весны птицы соберут рябиновый урожай и стаями тронутся в еловые свои царства на север. А осенью они только-только прибывают оттуда. И всюду, где много рябины, этих птиц вы увидите непременно.
В зимнюю пору, когда красок немного, сочетания ярких ягод, снега и нарядного оперения птиц – истинный праздник для глаза.
kp.ru
Источник:
http://xfruct.ru/ryabinovyj-pir/
